Пленники любви - Страница 23

Вода стекала с девушки ручьями, гладкий черный купальник прилип к телу. Она почувствовала, что не может вздохнуть, но вовсе не оттого, что проплыла стометровку в бассейне. Их почти обнаженные тела находились совсем близко друг от друга, прикосновение его рук обжигало ее, как огонь, мысли разлетались, тело сделалось мягким как воск, рушились последние защитные барьеры… Хэлен безумно захотелось, чтобы Виктор обнял ее, поцеловал. Она понимала, что это сумасшествие, но ей было необходимо ощутить плотью его сильное, словно выточенное, мускулистое тело, которое поглотит ее — мягкое, податливое и мокрое, властно заставит забыть обо всех хрупких преградах, которые торопливо пытался выставить рассудок. И на одно зыбкое мгновение, увидев, как вспыхнул огонь в серебристых радужных оболочках его глаз под тяжелыми веками, Хэлен подумалось, что сейчас это случится. Ее глаза невольно закрылись, пламя загорелось в крови, ставшее безвольным тело неосознанно потянулось к Виктору в невольном порыве жаждущей подчинения женщины.

Но руки его опустились, а холодный и насмешливый голос быстро привел ее в себя. Она склонила голову, чувствуя себя униженной и опустошенной, а его слова победно звучали над ней:

— Что означает это внезапное бегство, Хэлен? Что заставило вас так порывисто кинуться в бассейн, едва умея плавать? Отсутствие хороших манер или нечистая совесть? — Он взял с ближайшего шезлонга полотенце и бросил ей, а насмешка зазвучала еще более откровенно: — Не слишком-то вам удается убедить меня, что вам нечего скрывать.

Закутавшись в широкое мягкое полотенце, Хэлен почувствовала себя немного лучше. Да, она вела себя безрассудно, это надо признать. Но ни за что на свете она не желала бы признаться, что одного его вида было достаточно, чтобы она потеряла все свое благоразумие.

Нет, необходимо положить этому конец. И немедленно.

К счастью для Хэлен, Виктор уже шел назад, к террасе, и это облегчило ей задачу, несмотря на то что боксерские шорты только подчеркивали обнаженность его совершенного тела: длинные мускулистые ноги, сила широких плеч, суживающихся в тонкую талию и узкие бедра…

Хэлен тряхнула головой и заставила себя последовать за ним, безуспешно пытаясь привести в порядок мысли. Он опустился в один из шезлонгов в тени одиноко стоявшего апельсинового дерева и откинулся назад. Отогнав от себя желание быстрее оказаться в своей комнате, девушка села на мягкий пуфик, крепко сжимая концы полотенца, улыбнулась как ни в чем не бывало и произнесла:

— Извините меня за плохие манеры. Все мои мысли были только о предстоящей работе. Я не ожидала увидеть здесь… — она чуть не сказала «вас», но быстро заменила это слово, — кого-нибудь еще. Ваше появление меня очень удивило.

Хэлен вовсе не думала о работе, и ее ложь была только попыткой обрести самообладание. Это качество было необходимо ей, как никакое другое, при общении с Виктором Уэстоном, главным условием игры. Она заставила себя твердо встретить его небрежно-высокомерный, оценивающий взгляд.

— Мне и в самом деле нечего скрывать, и я надеюсь, что вы уже убедились в этом.

— Не знаю. — Черные брови Виктора чуть приподнялись. — Для меня вы личность загадочная. — Он улыбнулся без тени юмора. — Я чувствую, что вы совсем не та, какой хотите казаться. — Он повелительным жестом поднял руку, и готовый вырваться возглас замер на губах Хэлен. — Позвольте мне кончить. Если ваши вздорные замечания и внезапный и неловкий прыжок в бассейн не таят за собой чувства вины, то чем же все это вызвано, хотел бы я знать?

Он похож на шахматного игрока, подумала девушка с невольным страхом. Высматривает слабые места в ее защите, ищет способ, как поймать ее врасплох. Уэстон достаточно умен, чтобы успешно проделать все это. Что бы он сделал — позабавился, возмутился или просто пожалел ее, — узнай он когда-нибудь, что, хотя ее рассудок и велит ей ненавидеть его, тело в то же время призывает совсем к другому? Она испытывала к нему не поддающееся логике слепое влечение, словно Виктор был тем единственным мужчиной, уготованным ей судьбой!

Нет, она скорее согласилась бы, чтобы он продолжал считать ее замышляющей нечто предосудительное, думать, что ее странная реакция на его присутствие здесь объясняется нечистой совестью, в которой он ее подозревает. Так размышляла Хэлен, чувствуя, как, несмотря на мокрый купальник, ее начинает обдавать жаром, и плотнее стянула концы полотенца. Но от необходимости найти какой-нибудь ответ на его слова девушку избавил резкий, недовольный женский голос, громко произнесший над самой ее головой:

— Почему ты не разбудил меня, Виктор? Ты же знаешь, что я не люблю подолгу спать днем. А это кто? Ах, та бухгалтерша, по-видимому!

Бухгалтерша! Несмотря на это внезапное вмешательство, Хэлен не отвела глаз от лица Виктора, и ей удалось заметить на нем мимолетную тень досады, быстро подавленную ленивой улыбкой, с которой он медленно поднялся на ноги и представил дам друг другу. Так вот она, Стефани Райт, женщина, на которой собирается жениться Виктор Уэстон. Похоже, Дэйв правильно передал слухи.

Ни дорогие, отлично сшитые брюки и стильный жилет, ни тщательно и обильно наложенная косметика и затейливо причесанные длинные черные волосы не могли скрыть того факта, что дочь председателя была, несомненно, чересчур толста и безнадежно некрасива. И к тому же не слишком приятного нрава, отметила Хэлен, когда, не обратив ни малейшего внимания на ее протянутую руку и раздраженно насупившись, леди сердито воскликнула, обращаясь к Уэстону: